Слово к Богу, идущее из глубин сердца
Глава 3
I
О Повелитель сущего всего,
Бесценными дарами нас дарящий,
Господь, творящий всё из ничего,
Неведомый, всезнающий, страшащий,
И милосердный, и неумолимый,
Неизреченный, и непостижимый,
Невидимый, извечный, необъятный,
И ужасающий, и благодатный.
Непроницаем Ты, неосязаем,
И безначален Ты, и нескончаем,
Ты - то единственное, что безмерно,
Что в мире подлинно и достоверно,
Ты - то, что нам дает благословенье.
Ты - полдень без заката, свет без тени,
Единственный для нас родник покоя,
Что просветляет бытие мирское.
И безграничный Ты, и вездесущий,
Ты и сладчайший мёд, и хлеб насущный,
Неистощимый клад, пречистый дождь,
Вовек неиссякающая мощь.
Ты и Хранитель наш, и Повелитель,
Недуги наши знающий Целитель,
Опора всех, всевидящее зренье,
Десница благодатного даренья,
Величьем осиянный, всем угодный,
Наш пастырь неустанный, Царь беззлобный,
Всевидящий, и днём и ночью бдящий,
Судья, по справедливости судящий,
Взгляд негнетущий, голос утешенья,
Ты - весть, несущая успокоенье.
Твой строгий перст, всевидящее око
Остерегают смертных от порока.
Судья того, что право, что неправо,
Не вызывающая зависть слава.
Ты - Светоч наш, величие без края,
Незримая дорога, но прямая.
Твой след невидим, видима лишь милость,
Она с небес на землю к нам спустилась.
Слова, что я изрёк Тебе во славу,
Бледнее слов, которые бы мог
Услышать Ты, о Господи, по праву,
Когда б я не был речью столь убог.
Господь благословенный, восхваленный,
Восславленный всем сущим во вселенной,
Всё то, что нам достигнуть суждено,
Твоим внушеньем мудрым рождено.
О Господи, дорогу очищенья
Ты мне в моих сомненьях указуй
И, приведя меня к вратам спасенья,
Ты удовлетворись и возликуй.
Цель песнопенья Твоего раба -
Не славословье и не восхваленье,
Мои слова ничтожные - мольба,
Которой жажду обрести спасенье.
II
Собранье песен сих, где каждый стих
Наполнен скорбью чёрною до края,
Сложил я - ведатель страстей людских, -
Поскольку сам в себе их порицаю.
Писал я, чтоб слова дойти могли
До христиан во всех краях земли,
Писал для тех, кто в жизнь едва вступает,
Как и для тех, кто пожил и созрел,
Для тех, кто путь земной свой завершает
И преступает роковой предел.
Для праведных писал я и для грешных,
Для утешающих и безутешных,
И для судящих, и для осуждённых,
Для кающихся и грехом пленённых,
Для добродеятелей и злодеев,
Для девственников и прелюбодеев,
Для всех: для родовитых и ничтожных,
Рабов забитых и князей вельможных,
Писал я равно для мужей и жен,
Тех, кто унижен, тех, кто вознесен,
Для повелителей и угнетённых,
Для оскорбителей и оскорблённых,
Для тех, кто утешал и кто утешен.
Писал равно для конных и для пеших.
Писал равно для малых и великих,
Для горожан и горцев полудиких
И для того, кто высший властелин,
Которому судья лишь Бог один,
Для суетных людей и для благих,
Для иноков, отшельников святых.
И строки, полные моим страданьем,
Пусть станут для кого-то назиданьем.
Пусть кающийся в чёрном прегрешенье
Найдёт в моих писаньях утешенье.
Пусть обратит мой труд, моё усердье
Себе во благо человек любой.
И стих мой, став молитвой и мольбой,
Да вымолит Господне милосердье!
III
Всем тем, кто вникнет в сущность скорбных слов,
Всем, кто постигнет суть сего творенья,
Дай, Боже, искупление грехов,
Освободи от тягостных оков
Сомненья, а значит, преступленья.
Желанное даруй им отпущенье,
Пусть слёзы их обильные текут,
И голосом моим они моленья
Тебе угодные да вознесут.
К Тебе да вознесётся их мольба
И за меня, за Твоего раба.
Пусть, Боже, на рабов Твоих покорных,
На всех, раскаявшихся, кто прочтёт
С участьем книгу этих песен скорбных,
Твой свет и благодать да снизой дёт!
И если примешь тех, кто вслед за мной
Придёт к Тебе с моей мольбой усердной,
Врата Своей обители святой
Открой и мне, о Боже милосердный!
И если слёзная моя мольба
Прольётся, словно дождь, грехи смывая,
То и меня, ничтожного раба,
Омоет пусть его вода живая.
И если Ты спасёшь, о Боже, всех,
Согласных с мыслью, мною изреченной,
Ты и меня, простив мой тяжкий грех,
Спаси, о Господи благословенный!
И если песнь моя в душе иной
Родит Тебе угодные понятья,
Ты и меня, Отец небесный мой,
Не обдели Своею благодатью!
И если те, кто мой постигнет стих,
Возденут ввысь дрожащие десницы,
Пусть боль стенаний горестных моих
С молитвой чистой их соединится.
И если сказанные в книге сей
Тебе мои угодны будут речи,
То в многощедрой милости Своей
Будь милосерден и к моим предтечам.
И если поколеблется, скорбя,
В священной вере некто, духом нищий,
Пусть он, воспрянув, в книге сей отыщет
Опору, уповая на Тебя!
Коль маловер однажды устрашится,
Что храм его надежд не устоит,
Пусть этот шаткий храм Твоя десница
Строками книги скорбной укрепит.
Когда недугом мучимый жестоко
Почти утратит кто-то с жизнью связь,
Пусть обретёт он силу в этих строках
И возродится вновь, Тебе молясь!
И если смертный страх или сомненье
Вдруг овладеют кем-то из людей;
Пусть в книге он найдёт успокоенье,
Найдет покой по благости Твоей!
И если груз грехов неискупленных
Потянет в пропасть грешника, пусть он
Всей сутью слов, Тобою мне внушённых,
Спасён навеки будет и прощён!
И если где-то грешник есть, который
Не минет сатанинской западни,
Дозволь, чтоб труд мой был ему опорой
И сам безумца светом осени.
И если кто-то в гибельной гордыне
Слова святых молитв забыть готов,
Дозволь, чтоб я вернул его к святыне
Могуществом Тобой внушённых слов.
И тех, кто в сатанинском ослепленье
Уверует в презренную тщету,
Мне книгой скорбных этих песнопений
Дозволь вернуть к Причастью и Кресту.
И ураган неверия, взметённый
Как над водой, над душами людей,
Смири моею песней, вдохновлённой
Божественною милостью Твоей!
IV
Сей труд,
что начинал я с упованьем
И с именем Твоим,
Ты заверши, Чтоб песнопенье стало врачеваньем,
Целящим раны тела и души.
И если труд мой скромный завершится
С Твоим благословением святым,
Пусть дух господень в нем соединится
Со скудным вдохновением моим.
Тобой дарованное озаренье
Не погаси.
Мои разум не покинь,
Но вновь и вновь приемли восхваленья
От Твоего служителя.
Аминь!
|
Kõnelus Jumalaga, mis tuleb hinge sügavusest
3. peatükk
I
Oo kõiksuse Valitseja,
meile hindamatute andide kinkija,
Issand, kõige mitte millestki looja,
tundmatu, kõigeteadja, kardetav
ja armuline ja halastamatu,
sõnul seletamatu ja mõistetamatu,
nähtamatu, igavene, otsatu,
hirmuäratav ja õnnistusrikas.
Sa oled läbitungimatu, tajumatu,
Sa oled alguseta ja lõputa,
Sa oled ainus mõõdetamatu suurus,
mis maailmas on tõeline ja kindel,
Sa oled ainus, kes meid õnnistab.
Sa oled loojanguta keskpäev, varjuta valgus,
meie ainus hingerahu allikas,
kes toob rõõmu maisesse olemisse.
Sa oled ääretu ja kõikjalviibiv,
Sa oled nii magusaim mesi kui ka igapäevane leib,
ammendamatu varaait, ülipuhas vihm,
igavesti raugematu jõud.
Sa oled nii meie Hoidja kui ka Valitseja,
Ravitseja, kes tunneb me tõbesid,
kõikide tugi, silm, kes näeb igale poole,
õndsalikke ande jagav käsi,
auhiilgusest pärjatud, kõigile meelepärane,
meie väsimatu karjane, heatahtlik Kuningas,
kõikenägev, kes valvab nii päeval kui ka öösel,
kohtunik, kes mõistab õiglast kohut,
virgutav pilk, lohutav hääl,
Sa oled rahustav sõnum.
Sinu nõudlik sõrm, kõikenägev silm
hoiatab surelikke vigu tegemast.
Kohtunik, kes teab, mis õigus on, mis valskus,
kuulsus, mis ei ärata kadedust.
Sa oled meie tõrvik, lõputu hiilgus,
nähtamatu tee, mis viib otse.
Sinu jäljed on varjul, näha on üksnes halastus,
mis taevast alla maailma laskus.
Mu sõnad, mis lausutud Su kiituseks,
on mannetumad sõnadest, mida õigusega vääriks
kuulda Sina, oh Issand,
kui poleks ma nii vilets sõnaseadja.
Õnnistatud, ülistatud Issand,
kiidetud kogu ilmaruumi olemise poolt,
kõik, mis meile on määratud saavutada,
on sünnitanud Sinu tark sisendus.
Oo Issand, teed puhastumiseks Sa
näita mulle, kahtlejale, ja
toonud mind lunastuse väravate juurde,
jää rahule ja juubelda.
Su sulase laulude eesmärk
ei ole ülistus ega kiitmine,
mu sõnad on tühised – vaid palve,
et lunastust ma janunen.
II
Ma laulukogu selle, kus iga värss
on musta muret ääretasa täis,
kokku seadsin – inimeste kirgi tunnen,
sest endas neid ma hukka mõistan.
Sõnu kirja panin, et need jõuda
võiks kristlasteni ilma igas otsas,
nii kirjutasin neile, kes alles ellu astuvad
ja neile, kes elanud ja küpseks saanud,
ja neile, kelle maine tee on lõpul
ja ületavad saatuslikku piiri.
Ma vagadele kirjutasin ja ka patustele,
kes lohutuse leidnud, kes alles tröösti otsivad,
kes kohut mõistavad, kes juba mõistetud on süüdi,
kes kahetsevad, kes veel on patu kütkeis,
head tegijaile, tigeloomadele, neile,
kes truudusetud on, kes süütud,
kõigile: suursugustele, tühistele,
orjadele ahelais, aukandjaist vürstidele,
ühtviisi kirjutasin meestele ja naistele,
nii alandatutele kui ka ülekiidetuile,
nii käskijaile kui ka rõhutuile,
nii solvajaile kui ka solvatuile,
kes lohutavad, kes juba lohutatud on.
Ka ratsamehele ja kes käib jala, kirjutasin.
Ühtviisi väikestele, ühtviisi suurtele,
ka linlastele, poolmetsikule mägirahvale,
siis kõrgeimale käskijale veel,
kes allub üksnes Jumalale,
siis sekeldajale või lihtsalt heale inimesele,
nii mungale kui pühamehest eremiidile.
Need read mu enda kannatustest saagu
manitsevaks kõneks otsijale.
Mu kirjatükist leidku troosti
patukahetseja mustas patumülkas.
Mu tööst, mu innust kasu
võib saada iga inimene.
Mu värss, kui saanud palveks, anumiseks,
Issandalt võib halastuse tuua!
III
Mu valuliku jutu tuuma süüvinuid
ja selle loome olemuse mõistjatele,
Jumal, patud andeks anna kõigile,
tee vabaks kahtlemise raskeist ahelaist,
et nad ka süüteost vabaks saavad.
Neil kingi ihaldatud andestus,
las voolata siis rohked pisarad,
kui minu palve häälega
Sind taevani nad kiidavad.
Nii Sinu ette tõuseb palve
ka minu, Sinu sulase eest.
Su sulaseid, kes sõna kuulnud, Jumal,
ja kõiki, kes pattu kahetsenud, kes lugenud
mu valulikku laulukogu,
Sa oma armuküllast valgust näha lase!
Kui vastu võtad neid, keda minu järel
Su juurde toob mu palveind,
siis oma püha koja värav
ava mullegi, oo halastaja Jumal!
Kui vihmana mu pisarates palve
maha sajab, patud puhtaks peseb,
ka mind siis, tühipaljast sulast,
las puhtaks peseb eluvesi.
Kui siis Sa lunastad, oo Jumal, kõiki,
sel kombel nagu sõnaks sai mu mõte,
Sa mindki, patud rasked andeks andnud,
lunasta, oo õnnistatud Issand!
Kui nüüd mu laulust võõras hinges
sünnib kasulikke arusaamu,
ka mind, mu Isa taevane,
Sa ära õndsuseta jäta!
Kui need, kes mõistavad mu värsse,
käed värisevad sirutavad üles,
las ühineda nende harda palvega
ka minu valusnukker halin.
Kui Sulle meelepärane
ses raamatus on minu jutt,
siis oma ohtras armukülluses
ka minu eelkäijatele halasta.
Kui nukras meeles kahtlema,
lööb keegi vaimust vaene pühas usus,
las virgudes sest raamatust
ta otsib tuge, lootes Sinu peale!
Kui kõhkleja siis ükskord kohkub,
et põrmu langeb tempel, tema lootus,
need valulikud värsiread siis toetagu
Su käte jõul ta pühapaika.
Kui julmast tõvest räsituna keegi
peaaegu kaotamas on elusidet,
neist ridadest võib jõudu saada,
taas elu leida palves Sinu poole!
Kui äkki surmahirm või ebalus
kord inimhinges võimust võtab,
siit raamatust ta leiab rahu,
Su õnnistusel leiab hingerahu!
Kui patukoorem pole andestatud
ja kuristikku tirib patust, siis saagu
Sinu mulle sisendatud sõnadest
ta pääste, igavene andestus!
Kui kusagil on patune, kes
pole pääsnud saatanlikust lõksust,
siis anna, et mu töö saaks talle toeks
ja oma valgusega üle kalla meeletu.
Kui keegi hukutavas uhkuses
on valmis püha palvet unustama, siis luba
Sinu mulle sisendatud sõnuvõimul
tagasi ta tuua pühaduse juurde.
Neid, keda saatan pimestas, et hakkasid
nad põlgusväärset tühjust uskuma,
mul selle mureliku raamatuga luba
veel tagasi Armu ja Risti juurde tuua.
Neid, kelle hinge uskmatuse raju on
laastanud kui keeristorm, luba
Su jumalikust halastusest mulle
antud lauludega vaigistada.
IV
Vii lõpule mu töö,
mis alustasin kindlas usus
ja Sinu nimel,
et lauludest saaks arstirohi
haavadele kehas kui ka hinges.
Kui ükskord valmis saab mu lihtne töö
Su püha õnnistuse najal,
siis lase jumalikul vaimul üheks saada
mu innuga, mis nõnda vaene.
Ja ära lase kustuda
Su antud vaimuvalgusel.
Mu mõistust ära hülga,
vaid oma teenrilt
ikka võta vastu ülistusi.
Aamen!
|
Grigor Narekski (Narekacius), munk (951-1003), armeenia poeet, filosoof-müstik ja teoloog. Sündis kirjaniku perekonnas. Veetis peaaegu kogu oma elu Nareka kloostris, kus õpetas kloostrikoolis. Ülemlaulu müstilise tõlgenduse (977) ja arvukate poeetiliste teoste autor (sh “Ülistuslaul apostlitele”). Narekaciuse poeesia on sügavalt “piibellik”, täis püha ajaloo kujuneid, teemasid ja tegelikkust. Seejuures on talle omane intiimne, isiklik väljenduslaad.
“Vaimulike leinalaulude raamatus” (1002), nagu Andrei Kritski “”Suures kaanoniski”, saavad Vana ja Uue Testamendi sündmused ning tegelased lähtepunktiks mõtisklustele, et inimese elu on ebatäiuslik ja patune. See on patukahetsusest ja puhtusejanust tulvil hinge usalduslik vestlus Jumalaga. Väga paljudesse maailma keeltesse tõlgitud lüürilis-müstiline poeem “Vaimulike leinalaulude raamat” (esimest korda trükis avaldatud 1673. aastal Marseille’s) on mänginud tähelepanuväärset rolli armeenia kirjakeele arengus.
|